Entry tags:
О братьях наших меньших
Прихотливо устроена наша память. Кормила сегодня синичек и вспомнила почему-то про рыбу. Нет, не так - про Нашу Рыбу.
Собственно, ничего странного в такой ассоциации нет. Синиц я кормлю уже несколько недель, с тех пор, как начались морозы. Сало, крошки, семечки... Сначала кормила на лоджии, но потом как-то раз вышла на лоджию в очках... и - ой, мама дорогая! - поняла, что зря я устроила тут птичью столовую. Теперь мне долго придётся оттирать и отмывать всю лоджию. К тому же всякие ЧП постоянно случаются. На днях синица по ошибке в комнату залетела, когда я оставила дверь приоткрытой, стала биться в стекло окна, я испугалась, что она повредит себе что-нибудь, распахнула дверь и стала объяснять, что сюда надо лететь, а не в стекло биться. Синица прислушалась к голосу разума, прекратила истерику и выпорхнула в дверь. А позавчера одна синица провалилась в щель между стоящими в углу лоджии досками. Муж вытаскивал её оттуда. Эта синица тоже оказалась разумной: дала себя вытащить, не вырывалась. Но после этого я переместила кормушку во двор, на вишнёвое дерево под окнами.
Да, так вот, как только я покормила синиц один-два раза, я поняла, насколько прав Сент-Экзюпери. Причём, у меня сложилось чёткое впечатление, что и синички его читали. Стоило мне задержать обед, как они подлетали к окну кухни, садились снаружи на выступ за окном, долбили клювиками стекло и дерзко на меня смотрели: ну-ка, пошевеливайся, корми нас, да поскорее! Забыла, что ты в ответе за тех, кого приручила?
А приручение происходит быстро. Стоит лишь один раз покормить, и это уже не просто птицы, это уже МОИ птицы. И когда в какой-то из дней они не прилетели к кухонному окну и не появились на лоджии, я заволновалась, стала выглядывать во двор, искать своих "приручённых". Оказалось, что на детской площадке кто-то насыпал на лист картона много всякого корма, и мои вероломные друзья переметнулись туда. И я почувствовала укол ревности: я тут волнуюсь, а они так легко меня забыли. И чем, интересно, тот корм лучше моего?
Но вернусь к тому, с чего начала пост - к рассказу о Нашей Рыбе.
Мне было десять лет. Я в очередной раз болела ангиной. Болела я сильно, но врача не вызывали - мама сама работала врачом и лечила меня всегда сама.
Стерилизатор уже стоял на плите, иглы и шприц кипятились, а я ходила следом за мамой и подвывала от тоскливого страха: я очень боялась уколов. "Мамочка, ну не надо уколов, я уже совсем здоровая, у меня ничего не болит, ну не надо, ма-а-ма..."
Но мама была неумолима, и минута казни неотвратимо приближалась.
Пришёл папа из магазина, с покупками. Возле магазина тётка прямо на улице продавала рыбу и папа купил несколько крупных рыбин. Рыбу я любила в любом виде, и перспектива поужинать жареной рыбой смягчила мои страдания.
Сделав укол и оставив меня всхлипывать с радостным облегчением, оттого что всё позади, мама принялась за разделку рыбы. Вскоре я услышала шум, мамин вскрик, глухой звук удара. Оказалось, что одна рыба, как только мама взяла её в руку, очнулась, вырвалась из рук, упала и продолжала биться на полу. Мама закричала отцу: "Зачем ты купил живую рыбу? Ты же знаешь, что я не могу её убивать!" Папа стал объяснять, что рыба признаков жизни не подавала, что её надо оглушить, но сам этого делать не хотел. Услышав слово "убивать" и увидев скачущую рыбу, я разревелась и сказала, что не дам убить такую славную рыбу. Для всех троих случившееся было потрясением. Живую рыбу с машин или в магазине тогда не продавали, и с ожившей рыбой, да ещё с такой могучей волей к жизни, мы столкнулись впервые.
"Ей нужна вода, - сказал папа, - она задохнётся без воды". Мама заметалась по комнате. У нас было огромное круглое корыто, метра полтора в диаметре, в нём мы купались (в доме не было горячей воды). В это корыто налили несколько вёдер воды и пустили в него рыбу. Рыба быстро освоилась в корыте. Я бросила ей крошки, и она охотно их поела.
Решение проблемы отложили на другой день. Но ни на следующий день, ни через день решения не нашлось. Мы кормили Нашу Рыбу, наблюдали за ней, я вообще не отходила от корыта-бассейна, разговаривала с рыбой, и мне казалось, что она меня слушает. За два дня мы к ней привыкли. И, конечно, о том, чтобы её употребить по назначению, и речи не было. Но что же всё-таки с ней делать? Хотели отдать соседям: для них Наша Рыба - чужая, они спокойно разделаются с ней. Но теперь это казалось предательством и пособничеством в убийстве. Пусть и дальше живёт в корыте? Но в нашей тесноте это корыто, занимающее чуть ли не четверь комнаты... Да и купаться же в чём-то надо. Проблема выглядела неразрешимой. Аквариум для Нашей Рыбы будет мал, да и плохо ей будет в неволе, это я понимала. Оставался последний выход - выпустить Нашу Рыбу обратно в реку.
У этого решения были свои сложности. Стояло холодное время года, неизвестно, замёрзла река или ещё нет, надо узнать. Да и река была далеко. В Моршине, где мы тогда жили, реки не было, - так, мелкая речушка воробью по колено, скорее ручей. А серьёзная река протекала далеко от Моршина, под городом Стрый, и ехать туда нужно было на автобусе. Разузнали - река не замёрзла, папа купил билет, собрался, рыбу посадил в ведро с водой и повёз её в Стрый. В ведре Нашей Рыбе не понравилось, тесно было. На прощание я ещё раз её покормила, и папа увёз Нашу Рыбу. Я немножко поплакала и погрустила, но успокоилась быстро: мама рассказывала мне, как обрадуется Наша Рыба возвращению на волю, в родную реку.
Отец вернулся днём с пустым ведром. Он рассказал, что в автобусе на него посматривали как-то странно, расспрашивали, куда он везёт рыбу в ведре, и, узнав, что везёт, чтобы выпустить в речку Стрый, смеялись, подшучивали над ним, спрашивали, загадал ли он три желания и высказывались, что Наша Рыба как-то мало смахивает на золотую рыбку. Папа спокойно выслушивал все шутки, сам смеялся, а когда автобус подъехал к реке, попросил водителя остановиться, вышел и пошёл к реке. Все пассажиры с любопытством смотрели ему вслед, не веря до последнего момента, что он в самом деле выпустит в реку такую большую рыбу.
Несколько дней я с грустью посматривала на пустое корыто, потом успокоилась. Но Нашу рыбу вспоминаю до сих пор. Да, прав Сент-Экзюпери.
Собственно, ничего странного в такой ассоциации нет. Синиц я кормлю уже несколько недель, с тех пор, как начались морозы. Сало, крошки, семечки... Сначала кормила на лоджии, но потом как-то раз вышла на лоджию в очках... и - ой, мама дорогая! - поняла, что зря я устроила тут птичью столовую. Теперь мне долго придётся оттирать и отмывать всю лоджию. К тому же всякие ЧП постоянно случаются. На днях синица по ошибке в комнату залетела, когда я оставила дверь приоткрытой, стала биться в стекло окна, я испугалась, что она повредит себе что-нибудь, распахнула дверь и стала объяснять, что сюда надо лететь, а не в стекло биться. Синица прислушалась к голосу разума, прекратила истерику и выпорхнула в дверь. А позавчера одна синица провалилась в щель между стоящими в углу лоджии досками. Муж вытаскивал её оттуда. Эта синица тоже оказалась разумной: дала себя вытащить, не вырывалась. Но после этого я переместила кормушку во двор, на вишнёвое дерево под окнами.
Да, так вот, как только я покормила синиц один-два раза, я поняла, насколько прав Сент-Экзюпери. Причём, у меня сложилось чёткое впечатление, что и синички его читали. Стоило мне задержать обед, как они подлетали к окну кухни, садились снаружи на выступ за окном, долбили клювиками стекло и дерзко на меня смотрели: ну-ка, пошевеливайся, корми нас, да поскорее! Забыла, что ты в ответе за тех, кого приручила?
А приручение происходит быстро. Стоит лишь один раз покормить, и это уже не просто птицы, это уже МОИ птицы. И когда в какой-то из дней они не прилетели к кухонному окну и не появились на лоджии, я заволновалась, стала выглядывать во двор, искать своих "приручённых". Оказалось, что на детской площадке кто-то насыпал на лист картона много всякого корма, и мои вероломные друзья переметнулись туда. И я почувствовала укол ревности: я тут волнуюсь, а они так легко меня забыли. И чем, интересно, тот корм лучше моего?
Но вернусь к тому, с чего начала пост - к рассказу о Нашей Рыбе.
Мне было десять лет. Я в очередной раз болела ангиной. Болела я сильно, но врача не вызывали - мама сама работала врачом и лечила меня всегда сама.
Стерилизатор уже стоял на плите, иглы и шприц кипятились, а я ходила следом за мамой и подвывала от тоскливого страха: я очень боялась уколов. "Мамочка, ну не надо уколов, я уже совсем здоровая, у меня ничего не болит, ну не надо, ма-а-ма..."
Но мама была неумолима, и минута казни неотвратимо приближалась.
Пришёл папа из магазина, с покупками. Возле магазина тётка прямо на улице продавала рыбу и папа купил несколько крупных рыбин. Рыбу я любила в любом виде, и перспектива поужинать жареной рыбой смягчила мои страдания.
Сделав укол и оставив меня всхлипывать с радостным облегчением, оттого что всё позади, мама принялась за разделку рыбы. Вскоре я услышала шум, мамин вскрик, глухой звук удара. Оказалось, что одна рыба, как только мама взяла её в руку, очнулась, вырвалась из рук, упала и продолжала биться на полу. Мама закричала отцу: "Зачем ты купил живую рыбу? Ты же знаешь, что я не могу её убивать!" Папа стал объяснять, что рыба признаков жизни не подавала, что её надо оглушить, но сам этого делать не хотел. Услышав слово "убивать" и увидев скачущую рыбу, я разревелась и сказала, что не дам убить такую славную рыбу. Для всех троих случившееся было потрясением. Живую рыбу с машин или в магазине тогда не продавали, и с ожившей рыбой, да ещё с такой могучей волей к жизни, мы столкнулись впервые.
"Ей нужна вода, - сказал папа, - она задохнётся без воды". Мама заметалась по комнате. У нас было огромное круглое корыто, метра полтора в диаметре, в нём мы купались (в доме не было горячей воды). В это корыто налили несколько вёдер воды и пустили в него рыбу. Рыба быстро освоилась в корыте. Я бросила ей крошки, и она охотно их поела.
Решение проблемы отложили на другой день. Но ни на следующий день, ни через день решения не нашлось. Мы кормили Нашу Рыбу, наблюдали за ней, я вообще не отходила от корыта-бассейна, разговаривала с рыбой, и мне казалось, что она меня слушает. За два дня мы к ней привыкли. И, конечно, о том, чтобы её употребить по назначению, и речи не было. Но что же всё-таки с ней делать? Хотели отдать соседям: для них Наша Рыба - чужая, они спокойно разделаются с ней. Но теперь это казалось предательством и пособничеством в убийстве. Пусть и дальше живёт в корыте? Но в нашей тесноте это корыто, занимающее чуть ли не четверь комнаты... Да и купаться же в чём-то надо. Проблема выглядела неразрешимой. Аквариум для Нашей Рыбы будет мал, да и плохо ей будет в неволе, это я понимала. Оставался последний выход - выпустить Нашу Рыбу обратно в реку.
У этого решения были свои сложности. Стояло холодное время года, неизвестно, замёрзла река или ещё нет, надо узнать. Да и река была далеко. В Моршине, где мы тогда жили, реки не было, - так, мелкая речушка воробью по колено, скорее ручей. А серьёзная река протекала далеко от Моршина, под городом Стрый, и ехать туда нужно было на автобусе. Разузнали - река не замёрзла, папа купил билет, собрался, рыбу посадил в ведро с водой и повёз её в Стрый. В ведре Нашей Рыбе не понравилось, тесно было. На прощание я ещё раз её покормила, и папа увёз Нашу Рыбу. Я немножко поплакала и погрустила, но успокоилась быстро: мама рассказывала мне, как обрадуется Наша Рыба возвращению на волю, в родную реку.
Отец вернулся днём с пустым ведром. Он рассказал, что в автобусе на него посматривали как-то странно, расспрашивали, куда он везёт рыбу в ведре, и, узнав, что везёт, чтобы выпустить в речку Стрый, смеялись, подшучивали над ним, спрашивали, загадал ли он три желания и высказывались, что Наша Рыба как-то мало смахивает на золотую рыбку. Папа спокойно выслушивал все шутки, сам смеялся, а когда автобус подъехал к реке, попросил водителя остановиться, вышел и пошёл к реке. Все пассажиры с любопытством смотрели ему вслед, не веря до последнего момента, что он в самом деле выпустит в реку такую большую рыбу.
Несколько дней я с грустью посматривала на пустое корыто, потом успокоилась. Но Нашу рыбу вспоминаю до сих пор. Да, прав Сент-Экзюпери.
no subject
Славные у Вас были родители.
(no subject)
no subject
Надо быть человеком слова, чтоб поступить именно так.
Отличный рассказ!
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
no subject
(no subject)
Все хотят, чтобы их приручили :)
***
Наши, похоже, вагонетки грузили - чумазики, не видно какого цвета пузики. А в прошлом году прилетала одна влюблённая синичка - у неё щечки были красные. как будто кто-то расцеловал и помаду не стёрли :)
***
Наша Рыба - счастливая, самая счастливая Рыба.Вот ещё один пример - из серии никогда не сдавайся :)Удивительное название реки - Стрый, три согласные подряд, трудно выговаривать :)
***
спасибо, милая Лидия, каждый раз когда читаю Ваши истории,просто душой отдыхаю :)
Re: Все хотят, чтобы их приручили :)
Re: Все хотят, чтобы их приручили :)
Re: Все хотят, чтобы их приручили :)
no subject
(no subject)
no subject
(no subject)
no subject
Когда Вселеночка была маленькой, бабушка-моя мама купила для неё на рынке три цыплёнка. Так они в выросли, ходили за ней следом. Состарились? по-моему, да.Никто бы не стал их есть!
Синичек тоже люблю. К нам в цех залетают иногда птички.Полетает, полетает и выпорхнет в открытые ворота.А все радуются)
(no subject)
no subject
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
no subject
Не знала, что синички едят сало.
У меня была похожая ситуация с рыбой, я ревела.
А у папы твоего сильный характер. Он поступал, как считал правильным.
(no subject)
no subject
(no subject)
no subject
У животных тоже, наверное, есть ангелы-хранители :).
А мне раньше казалось, что везет только людям...
(no subject)
(no subject)
no subject
(no subject)