О братьях наших меньших
Feb. 2nd, 2010 02:34 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
lidiampПрихотливо устроена наша память. Кормила сегодня синичек и вспомнила почему-то про рыбу. Нет, не так - про Нашу Рыбу.
Собственно, ничего странного в такой ассоциации нет. Синиц я кормлю уже несколько недель, с тех пор, как начались морозы. Сало, крошки, семечки... Сначала кормила на лоджии, но потом как-то раз вышла на лоджию в очках... и - ой, мама дорогая! - поняла, что зря я устроила тут птичью столовую. Теперь мне долго придётся оттирать и отмывать всю лоджию. К тому же всякие ЧП постоянно случаются. На днях синица по ошибке в комнату залетела, когда я оставила дверь приоткрытой, стала биться в стекло окна, я испугалась, что она повредит себе что-нибудь, распахнула дверь и стала объяснять, что сюда надо лететь, а не в стекло биться. Синица прислушалась к голосу разума, прекратила истерику и выпорхнула в дверь. А позавчера одна синица провалилась в щель между стоящими в углу лоджии досками. Муж вытаскивал её оттуда. Эта синица тоже оказалась разумной: дала себя вытащить, не вырывалась. Но после этого я переместила кормушку во двор, на вишнёвое дерево под окнами.
Да, так вот, как только я покормила синиц один-два раза, я поняла, насколько прав Сент-Экзюпери. Причём, у меня сложилось чёткое впечатление, что и синички его читали. Стоило мне задержать обед, как они подлетали к окну кухни, садились снаружи на выступ за окном, долбили клювиками стекло и дерзко на меня смотрели: ну-ка, пошевеливайся, корми нас, да поскорее! Забыла, что ты в ответе за тех, кого приручила?
А приручение происходит быстро. Стоит лишь один раз покормить, и это уже не просто птицы, это уже МОИ птицы. И когда в какой-то из дней они не прилетели к кухонному окну и не появились на лоджии, я заволновалась, стала выглядывать во двор, искать своих "приручённых". Оказалось, что на детской площадке кто-то насыпал на лист картона много всякого корма, и мои вероломные друзья переметнулись туда. И я почувствовала укол ревности: я тут волнуюсь, а они так легко меня забыли. И чем, интересно, тот корм лучше моего?
Но вернусь к тому, с чего начала пост - к рассказу о Нашей Рыбе.
Мне было десять лет. Я в очередной раз болела ангиной. Болела я сильно, но врача не вызывали - мама сама работала врачом и лечила меня всегда сама.
Стерилизатор уже стоял на плите, иглы и шприц кипятились, а я ходила следом за мамой и подвывала от тоскливого страха: я очень боялась уколов. "Мамочка, ну не надо уколов, я уже совсем здоровая, у меня ничего не болит, ну не надо, ма-а-ма..."
Но мама была неумолима, и минута казни неотвратимо приближалась.
Пришёл папа из магазина, с покупками. Возле магазина тётка прямо на улице продавала рыбу и папа купил несколько крупных рыбин. Рыбу я любила в любом виде, и перспектива поужинать жареной рыбой смягчила мои страдания.
Сделав укол и оставив меня всхлипывать с радостным облегчением, оттого что всё позади, мама принялась за разделку рыбы. Вскоре я услышала шум, мамин вскрик, глухой звук удара. Оказалось, что одна рыба, как только мама взяла её в руку, очнулась, вырвалась из рук, упала и продолжала биться на полу. Мама закричала отцу: "Зачем ты купил живую рыбу? Ты же знаешь, что я не могу её убивать!" Папа стал объяснять, что рыба признаков жизни не подавала, что её надо оглушить, но сам этого делать не хотел. Услышав слово "убивать" и увидев скачущую рыбу, я разревелась и сказала, что не дам убить такую славную рыбу. Для всех троих случившееся было потрясением. Живую рыбу с машин или в магазине тогда не продавали, и с ожившей рыбой, да ещё с такой могучей волей к жизни, мы столкнулись впервые.
"Ей нужна вода, - сказал папа, - она задохнётся без воды". Мама заметалась по комнате. У нас было огромное круглое корыто, метра полтора в диаметре, в нём мы купались (в доме не было горячей воды). В это корыто налили несколько вёдер воды и пустили в него рыбу. Рыба быстро освоилась в корыте. Я бросила ей крошки, и она охотно их поела.
Решение проблемы отложили на другой день. Но ни на следующий день, ни через день решения не нашлось. Мы кормили Нашу Рыбу, наблюдали за ней, я вообще не отходила от корыта-бассейна, разговаривала с рыбой, и мне казалось, что она меня слушает. За два дня мы к ней привыкли. И, конечно, о том, чтобы её употребить по назначению, и речи не было. Но что же всё-таки с ней делать? Хотели отдать соседям: для них Наша Рыба - чужая, они спокойно разделаются с ней. Но теперь это казалось предательством и пособничеством в убийстве. Пусть и дальше живёт в корыте? Но в нашей тесноте это корыто, занимающее чуть ли не четверь комнаты... Да и купаться же в чём-то надо. Проблема выглядела неразрешимой. Аквариум для Нашей Рыбы будет мал, да и плохо ей будет в неволе, это я понимала. Оставался последний выход - выпустить Нашу Рыбу обратно в реку.
У этого решения были свои сложности. Стояло холодное время года, неизвестно, замёрзла река или ещё нет, надо узнать. Да и река была далеко. В Моршине, где мы тогда жили, реки не было, - так, мелкая речушка воробью по колено, скорее ручей. А серьёзная река протекала далеко от Моршина, под городом Стрый, и ехать туда нужно было на автобусе. Разузнали - река не замёрзла, папа купил билет, собрался, рыбу посадил в ведро с водой и повёз её в Стрый. В ведре Нашей Рыбе не понравилось, тесно было. На прощание я ещё раз её покормила, и папа увёз Нашу Рыбу. Я немножко поплакала и погрустила, но успокоилась быстро: мама рассказывала мне, как обрадуется Наша Рыба возвращению на волю, в родную реку.
Отец вернулся днём с пустым ведром. Он рассказал, что в автобусе на него посматривали как-то странно, расспрашивали, куда он везёт рыбу в ведре, и, узнав, что везёт, чтобы выпустить в речку Стрый, смеялись, подшучивали над ним, спрашивали, загадал ли он три желания и высказывались, что Наша Рыба как-то мало смахивает на золотую рыбку. Папа спокойно выслушивал все шутки, сам смеялся, а когда автобус подъехал к реке, попросил водителя остановиться, вышел и пошёл к реке. Все пассажиры с любопытством смотрели ему вслед, не веря до последнего момента, что он в самом деле выпустит в реку такую большую рыбу.
Несколько дней я с грустью посматривала на пустое корыто, потом успокоилась. Но Нашу рыбу вспоминаю до сих пор. Да, прав Сент-Экзюпери.
Собственно, ничего странного в такой ассоциации нет. Синиц я кормлю уже несколько недель, с тех пор, как начались морозы. Сало, крошки, семечки... Сначала кормила на лоджии, но потом как-то раз вышла на лоджию в очках... и - ой, мама дорогая! - поняла, что зря я устроила тут птичью столовую. Теперь мне долго придётся оттирать и отмывать всю лоджию. К тому же всякие ЧП постоянно случаются. На днях синица по ошибке в комнату залетела, когда я оставила дверь приоткрытой, стала биться в стекло окна, я испугалась, что она повредит себе что-нибудь, распахнула дверь и стала объяснять, что сюда надо лететь, а не в стекло биться. Синица прислушалась к голосу разума, прекратила истерику и выпорхнула в дверь. А позавчера одна синица провалилась в щель между стоящими в углу лоджии досками. Муж вытаскивал её оттуда. Эта синица тоже оказалась разумной: дала себя вытащить, не вырывалась. Но после этого я переместила кормушку во двор, на вишнёвое дерево под окнами.
Да, так вот, как только я покормила синиц один-два раза, я поняла, насколько прав Сент-Экзюпери. Причём, у меня сложилось чёткое впечатление, что и синички его читали. Стоило мне задержать обед, как они подлетали к окну кухни, садились снаружи на выступ за окном, долбили клювиками стекло и дерзко на меня смотрели: ну-ка, пошевеливайся, корми нас, да поскорее! Забыла, что ты в ответе за тех, кого приручила?
А приручение происходит быстро. Стоит лишь один раз покормить, и это уже не просто птицы, это уже МОИ птицы. И когда в какой-то из дней они не прилетели к кухонному окну и не появились на лоджии, я заволновалась, стала выглядывать во двор, искать своих "приручённых". Оказалось, что на детской площадке кто-то насыпал на лист картона много всякого корма, и мои вероломные друзья переметнулись туда. И я почувствовала укол ревности: я тут волнуюсь, а они так легко меня забыли. И чем, интересно, тот корм лучше моего?
Но вернусь к тому, с чего начала пост - к рассказу о Нашей Рыбе.
Мне было десять лет. Я в очередной раз болела ангиной. Болела я сильно, но врача не вызывали - мама сама работала врачом и лечила меня всегда сама.
Стерилизатор уже стоял на плите, иглы и шприц кипятились, а я ходила следом за мамой и подвывала от тоскливого страха: я очень боялась уколов. "Мамочка, ну не надо уколов, я уже совсем здоровая, у меня ничего не болит, ну не надо, ма-а-ма..."
Но мама была неумолима, и минута казни неотвратимо приближалась.
Пришёл папа из магазина, с покупками. Возле магазина тётка прямо на улице продавала рыбу и папа купил несколько крупных рыбин. Рыбу я любила в любом виде, и перспектива поужинать жареной рыбой смягчила мои страдания.
Сделав укол и оставив меня всхлипывать с радостным облегчением, оттого что всё позади, мама принялась за разделку рыбы. Вскоре я услышала шум, мамин вскрик, глухой звук удара. Оказалось, что одна рыба, как только мама взяла её в руку, очнулась, вырвалась из рук, упала и продолжала биться на полу. Мама закричала отцу: "Зачем ты купил живую рыбу? Ты же знаешь, что я не могу её убивать!" Папа стал объяснять, что рыба признаков жизни не подавала, что её надо оглушить, но сам этого делать не хотел. Услышав слово "убивать" и увидев скачущую рыбу, я разревелась и сказала, что не дам убить такую славную рыбу. Для всех троих случившееся было потрясением. Живую рыбу с машин или в магазине тогда не продавали, и с ожившей рыбой, да ещё с такой могучей волей к жизни, мы столкнулись впервые.
"Ей нужна вода, - сказал папа, - она задохнётся без воды". Мама заметалась по комнате. У нас было огромное круглое корыто, метра полтора в диаметре, в нём мы купались (в доме не было горячей воды). В это корыто налили несколько вёдер воды и пустили в него рыбу. Рыба быстро освоилась в корыте. Я бросила ей крошки, и она охотно их поела.
Решение проблемы отложили на другой день. Но ни на следующий день, ни через день решения не нашлось. Мы кормили Нашу Рыбу, наблюдали за ней, я вообще не отходила от корыта-бассейна, разговаривала с рыбой, и мне казалось, что она меня слушает. За два дня мы к ней привыкли. И, конечно, о том, чтобы её употребить по назначению, и речи не было. Но что же всё-таки с ней делать? Хотели отдать соседям: для них Наша Рыба - чужая, они спокойно разделаются с ней. Но теперь это казалось предательством и пособничеством в убийстве. Пусть и дальше живёт в корыте? Но в нашей тесноте это корыто, занимающее чуть ли не четверь комнаты... Да и купаться же в чём-то надо. Проблема выглядела неразрешимой. Аквариум для Нашей Рыбы будет мал, да и плохо ей будет в неволе, это я понимала. Оставался последний выход - выпустить Нашу Рыбу обратно в реку.
У этого решения были свои сложности. Стояло холодное время года, неизвестно, замёрзла река или ещё нет, надо узнать. Да и река была далеко. В Моршине, где мы тогда жили, реки не было, - так, мелкая речушка воробью по колено, скорее ручей. А серьёзная река протекала далеко от Моршина, под городом Стрый, и ехать туда нужно было на автобусе. Разузнали - река не замёрзла, папа купил билет, собрался, рыбу посадил в ведро с водой и повёз её в Стрый. В ведре Нашей Рыбе не понравилось, тесно было. На прощание я ещё раз её покормила, и папа увёз Нашу Рыбу. Я немножко поплакала и погрустила, но успокоилась быстро: мама рассказывала мне, как обрадуется Наша Рыба возвращению на волю, в родную реку.
Отец вернулся днём с пустым ведром. Он рассказал, что в автобусе на него посматривали как-то странно, расспрашивали, куда он везёт рыбу в ведре, и, узнав, что везёт, чтобы выпустить в речку Стрый, смеялись, подшучивали над ним, спрашивали, загадал ли он три желания и высказывались, что Наша Рыба как-то мало смахивает на золотую рыбку. Папа спокойно выслушивал все шутки, сам смеялся, а когда автобус подъехал к реке, попросил водителя остановиться, вышел и пошёл к реке. Все пассажиры с любопытством смотрели ему вслед, не веря до последнего момента, что он в самом деле выпустит в реку такую большую рыбу.
Несколько дней я с грустью посматривала на пустое корыто, потом успокоилась. Но Нашу рыбу вспоминаю до сих пор. Да, прав Сент-Экзюпери.
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
no subject
on 2010-02-03 05:19 pm (UTC)